Завоевание этого могущественного города на севере немало способствовало расширению могущества Филиппа в этих местностях; но, с другой стороны, это завоевание усложнило проведение его политики, потому что теперь во всей Греции, а особенно в Афинах, его стали опасаться. Стало ясно, что далее дело не может идти так, как шло. Взятие Олинфа и беспощадное отношение победителя к побежденным, возбудившим яростный гнев Филиппа упорной обороной своего города, произвели переворот в общественном мнении Афин. Демосфен и его партия вышли теперь на первый план, и даже господствовавшая прежде партия примкнула к политической программе Демосфена и стала делать попытки создания общеэллинской коалиции против Филиппа. Эти попытки — искренние или демонстративные — не привели ни к какому результату. Об общем выступлении против Филиппа, о «пробуждении городов» напрасно было и думать, пока в Средней Греции, в самом сердце Эллады, продолжалась несчастная война.

Конный эллин. Прорисовка с парфенонского барельефа.

Здесь, после битвы 352 г. до н. э., новый предводитель наемников Фаалл вновь собрал войско в Фокиде и для этого окончательно вычерпал дельфийскую казну; благодаря этому фокейцы продолжали борьбу против не менее ожесточенных фиванцев, которые, наконец, обратились к посредничеству македонского царя, хотя до того времени упорно отвергали всякое посредничество. В этом случае Филипп выказал себя необычайно тонким дипломатом.