Февральская революция не оказала непосредственного влияния на страны Восточной Европы, Россию и Турцию. Тем не менее Россия готовилась к войне, и в манифесте от 26 марта 1848 года император указывал своему народу на опасности, будто бы угрожающие государству с Запада. Он намеревался вмешаться в дела Пруссии, но воздержался от этого. Действительно, такое вмешательство только усилило бы революцию, придав ей крайне радикальную окраску. Но обстоятельства сложились так, что Россия спасла молодого австрийского императора, который только своими силами не мог одолеть революцию в Венгрии; затем, в союзе с Пруссией и Австрией, Россия усмирила и то, что считалось (не только ею, но и фанатичной партией в Пруссии) революцией в Гtссене и Шлезвиг-Голштинии. Во второй половине 1852 и в начале 1853 годов на русского императора в большей части Европы смотрели как на главного блюстителя консервативных интересов; он был кумиром мелких германских государств, консервативной партии в Пруссии и австрийской военной реакции. Все это утверждало его в убеждении о всемогуществе России: о той важной роли, которая выпадала на долю России в умиротворении Европы — и, конечно, делало его весьма нетерпимым по отношению к политике других государств. Вскоре ему представился случай продемонстрировать эту нетерпимость при столкновении с одним из соседних государств.