Бессмысленную систему, установившуюся в Испании после вторжения, вскоре пришлось несколько изменить. Сам король изменил направление не потому, что его мстительность и жестокость были удовлетворены или он понял, что излишнее преследование конституционалистов может вредно отразиться на самих победителях, а просто потому, что не доверял никому; без чести и совести сам, он и в других всегда предполагал коварные замыслы. К этому он имел некоторое основание: Фердинанд был бездетен, и апостолическая юнта, побочное правительство с надежными связями по всей стране, более рассчитывало на его наследника, инфанта дон Карлоса, брата короля, чем на него самого. Некоторое время положение было неопределенное, страной управляло министерство, то реакционное, то умеренное — с июля 1824 до октября 1825 года — Зеа Бермудез. Нечего говорить, что абсолютистская партия позволяла себе не только заговоры, но и открытое восстание. Таковы все радикальные партии. Власть была в ее руках и будущность казалась обеспеченной. Тут случилось событие, не входившее в ее расчеты. Король, овдовев в третий раз, женился в четвертый раз на неаполитанской принцессе Марии Христине, что было очень неприятно апостоликам. Это дало возможность либералам выказаться перед новой королевой; она вскоре приобрела влияние на немолодого уже короля и замечала несочувственное отношение к себе апостоликов. Имея в виду обстоятельство, что она даст наследника престолу, на случай рождения дочери, король издал так называемую прагматическую санкцию 29 марта 1830 года; законом этим восстанавливалось старокастильское престолонаследие, до Филиппа V, распространявшееся и на французскую династию, утвержденное собранием кортесов в 1789 году, не признававшее салийского закона и допускавшее женщин к управлению. Действительно, у короля родилась 10 октября дочь Изабелла; либералы ухватились за это, как за возможность поднять легитимистски-династическое знамя, около которого они могли бы собираться.