К Австрии еще в ноябре 1812 года было обращено со стороны русского правительства требование — порвать связь с Наполеоном, и прусский посол при венском дворе, Гумбольдт, со своей стороны также получивший подробные сведения, настаивал на том же. Казалось бы, что для правителя, пережившего то, что со времен Кампо-Формийского договора, со времен Ульма, Аустерлица и Ваграма пережил император Франц Иосиф, было бы весьма естественным в данную минуту пожелать возвращения всего утраченного и возможно большего ограничения столь вредного для всей Европы могущества Наполеонова, а о тех опасностях, какие со временем могли грозить со стороны России или Пруссии, на время отложить всякие помыслы. Но в том-то и беда, что душа таких людей, как император Франц Иосиф и его правая рука, граф Меттерних, недоступна никакому мужественному настроению, никакому сознанию государственного достоинства. Они видели, конечно, что их положение улучшается: им было ясно, что теперь союз с Австрией приобретает большую цену и что эта цена должна еще более возрасти, если хватит ума и терпения на выжидание. И вот потому именно Австрия удовольствовалась лишь тем, что Шварценбергу, командовавшему австрийским вспомогательным корпусом в России, приказано было перед русскими войсками отступать все далее и далее, очистить даже и Варшаву, и, весьма некстати, отпустить состоявших у него под командой саксонцев на родину.