Главные события в истории
Меню
Главная
Вторая мировая война
Древний мир
Средние века
Новая история
Новейшая история
Литература

Реклама
Континентальная блокада

За исключением некоторых внешних выгод в упрощении администрации и ускорении судопроизводства, наполеоновская система не представляла собой никакого заметного улучшения, но ценой этого была подавленная свобода в самой Франции и нарушенный бытовой уклад, внутренние отношения и правовые порядки в завоеванных землях. Штейн замечал справедливо: «Бонапартовская система зиждется на гнилых основах — насилии и низких правительственных уловках… во всем нет и следа человечности, величия, благородства… и все злополучия, постигающие нас, произведут, наконец, нечто совершенно противоположное тому, что он ожидает…» Эта последняя надежда основывалась на нелепости экономической части системы, именно на введении континентального запрета, благодаря которому простой народ, мало ценящий отвлеченные блага, был обречен на невольную промышленную бездеятельность и лишен даже своего скромного лакомства: кофе и сахара. Запрет был не особенно действителен, при всем этом, потому что правительства, принужденные присоединиться к нему, не выказывали крайнего сочувствия к делу, и контрабанда приняла повсюду колоссальнейшие размеры, несмотря на усиление таможенных страж. На всяком удобном пункте, например, на Гельголанде, были массы английских товаров, которые развозились потом контрабандным путем; и сам Наполеон подрывал свою систему, допуская выдачу — за деньги или по милости — пропускных свидетельств, владельцы которых могли вывозить французские товары и ввозить иностранные, необходимые для французского производства. Но если запретительные меры мало достигали своей цели, они вызывали общее раздражение и требовали обременительного надзора с целой армией надсмотрщиков, сыщиков, служа тоже поводом к столкновениям и насилиям. Наполеон любил говорить: «Дрянь надо держать в страхе!» — и потому ходили рассказы о расстрелах, о наложениях клейм за контрабанду или укрывательство, о конфискациях или сожжении английских товаров, о громадных денежных пенях. Французские солдаты у ворот Лейпцига, разыскивающие английские товары. Гравюра

Французские солдаты у ворот Лейпцига, разыскивающие английские товары. Гравюра времен наполеоновской «континентальной блокады»

Многие восхваляли, однако, как восхваляют даже и теперь, континентальную блокаду Наполеона за то, что она породила несколько новых отраслей промышленности, заставив изобретать суррогаты чая, кофе, сахара. Но из всякого большого вреда может возникнуть кое-какое добро, и чудовищная нелепость континентального запрета не умаляется от того, что нашлось несколько смышленых купеческих голов, сумевших выгодно наладить дело и среди этих стеснений. Невольно ставится вопрос: чего же именно хотел, какую цель преследовал всемирный завоеватель, «могущественный и хитроумный?» Он пользовался несомненной популярностью среди народных масс, внушал им какое-то чувство благоговения и страха; восстановленные или вновь созданные им вассальные государи раболепно склонялись перед ним, связанные и собственным эгоистическим расчетом; некогда великие Пруссия и Австрия были порабощены им; на всем европейском материке сопротивлялся ему открыто и энергично, в 1811 году, один только Пиренейский полуостров; казалось бы, что при таком положении дел требовалась с его стороны лишь некоторая умеренность, ограничение произвола и направление деятельности на действительное, хотя бы только материальное благо народов; этого было бы достаточно для того, чтобы укрепить однажды воздвигнутый престол, для которого был теперь и наследник. Наполеон сам винил потом других в том, что они не подумали о Наполеоне II; но думал ли он сам о нем как бы следовало? Рождение наследного принца было тяжелым ударом для рассчитывавших на то, что со смертью Наполеона падет и все им созданное. Но многие, начиная с 1810 года, то есть со времени упорной, неустанной борьбы в Испании, надеялись на иное: как старая европейская аристократия, так и люди, одушевленные любовью к свободе и национальной независимости, стали предвидеть, что он сам подготовит свое падение. Морской министр Декрэ, один из сановников Наполеона, в откровенной, дружеской беседе с маршалом Мармоном высказал: «Император помешан, положительно помешан; он погубит всех нас». Так было действительно написано в книге судеб, так можно было уже заключить из той перемены в отношениях между Францией и Россией, которая стала обозначаться с полной ясностью уже с конца 1810 года.

Прежде всего Наполеон вознегодовал на императора Александра за то, что русские войска не оказали ему надлежащего содействия во время войны Франции с Австрией в 1810 году. Действительно, хотя император Александр, согласно Тильзитскому договору, и выставил во время этой войны русские войска на австрийской границе, однако же не допустил их принимать решительное и деятельное участие в военных действиях против австрийцев. Раздосадованный такой, весьма понятной, деликатностью императора Александра по отношению к Австрии, Наполеон решился было вмешаться во внутренние дела России. Он выразил недовольство тем, что Россия ввела у себя новый тариф, благодаря которому многие французские товары были обложены высокой ввозной пошлиной; он забылся до того, что предложил императору Александру изменить новый тариф и порвать торговые отношения России даже с теми нейтральными государствами (например Соединенными Штатами), через которые английские товары все же могли проникать в Россию. Император Александр увидел в этих новых притязаниях своего союзника дерзкое посягательство на свою державную волю и отвечал Наполеону, что «каждый государь сам обязан заботиться о нуждах и о благе своих подданных». В этом обмене обоюдонеприятных дипломатических нот уже слышались отдаленные раскаты грома надвигающейся исполинской борьбы…

Другое по теме

РИМ И КАРФАГЕН
Аллегорическое изображение триумфатора. Фреска из Помпеи. ...