В канун праздника Всех Святых, 31 октября 1517 года, когда добрые люди шли из церкви, они уже могли воочию прочесть знаменитые 95 тезисов богослова Мартина Лютера, которые начинались многознаменательными словами «так как наш Господь и Учитель Иисус Христос говорит: покайтесь, то Он, очевидно, тем самым, выражает желание, чтобы вся жизнь верующих на земле была постоянным и непрестанным покаянием». В общем же тезисы эти не были чрезмерно смелыми, написаны были по-латыни, и языком не особенно резким. Они тщательно устанавливали различие между «истинным значением папского отпущения грехов» и произволом «проповедника, продающего индульгенции». Именно это различие оказывается не всегда строго выдержанным. Более того, тезисы оспаривают права папы по распределению «Сокровища Церкви», так как истинным сокровищем Церкви является всесвятое Евангелие Слова и Милости Божией. В тезисах указывается на то, что всякая раздача каких бы то ни было индульгенций, без предшествующего ей покаяния, противна христианскому учению, ибо папское отпущение грехов имеет значение не само по себе, а лишь настолько, насколько оно возвещает о великой милости Божией.
Это деяние Лютера вовсе не представилось церковным властям чем-нибудь необычайным; они весьма естественно предположили, что все это дело закончится перебранкой между двумя монахами: августинцем Лютером и доминиканцем Тецелем. На многих, однако, тезисы произвели более глубокое впечатление. О Лютере пошли толки, что «он наделает дела», что «он и есть тот человек, которого все давно ждали», – и все радовались тому, что на немецкой земле выискался, наконец, такой смелый человек, который решился противостоять широко распространившейся неправде.
В начале, действительно, дело приняло вид простого богословского состязания: Тецель поднял на ноги своих сторонников, и тотчас же появилось несколько опровержений на тезисы Лютера, на которые Лютер не замедлил ответить. Однако эта литературная война ученых богословов способствовала тому, что вопрос, поднятый Лютером, не утих, а еще более привлек к себе внимание. Злые языки противников Лютера, которые укоряли его в еретичестве, достойном смертной казни, толковали о «богемском яде», намекали на учение Гуса, – возбудили еще больше интереса к этому частному религиозному вопросу, а тезисы Лютера, напечатанные еще в 1517 году вместе с его проповедью об отпущении грехов, быстро разошлись в продаже и получили широкое распространение.
Сам же Лютер еще вовсе не сознавал значения своего шага, преимущественно занятый расследованием научной сути возникшего спора, его богословским обоснованием. Да и в самом Риме, где властвовал тогда либеральный папа Лев X, весь этот эпизод первоначально не произвел особенно сильного впечатления и только уже спустя некоторое время, ради того, чтобы не поощрять опасное свободомыслие, больше ради соблюдения приличий, тем ради серьезной полемики, один из служащих при папе, Сильвестр Маззолини-да-Приерио, выпустил в свет довольно плохое опровержение лютеровых тезисов. Затем, в связи с тем, что полемика вокруг них не утихала, решили послать на аугсбургский сейм кардинала Фому Био Гаэтана, отличного знатока схоластических творений Фомы Аквинского, и ему поручили искоренение новой ереси.